Это интервью существует в форме электронного письма, посланного В.А. Юзефовичу в ответ на его просьбу написать воспоминания о Юрии Арановиче. Точнее, в июне 2005 года ЮМ продиктовал Марине Рахмановой текст, который после распечатки лично отредактировал. По неизвестным причинам В.А. Юзефович не использовал в своих публикациях эти воспоминания.
Что касается кантаты «Вечерок», то впоследствии автор сделал новую редакцию этого сочинения, которая исполнялась в 1987 году. Запись под управлением Арановича (возможно, черновая) все же сохранилась в архиве автора в виде пленки, которая нуждается в переведении в новый формат.
Кантата «Вечерок» была первым моим произведением, которое я сочинил, учась на первом курсе Московской консерватории. Протяженная партитура – 35 минут музыки – написана была на текст русских частушек. Услышав ее, Сергей Артемьевич Баласанян (мой профессор по композиции) порекомендовал ее Клавдию Борисовичу Птице. Так она оказалась включенной в программу двух превосходных коллективов – Большого хора Всесоюзного радио и телевидения, руководимого Птицей, и БСО, во главе которого стоял Юрий Михайлович Аранович.
С Арановичем я знаком не был, хотя много слышал, конечно, об успехах дирижера, возглавлявшего несколько лет Симфонический оркестр Ярославской филармонии, успехах, которые и сделали возможным назначение его на пост главного дирижера столичного оркестра.
Премьера кантаты прошла великолепно (Оркестр и Хор Радио, солистка Александра Яковенко).
Как часто композитор, осчастливленный премьерой своего сочинения, никогда не слышит второго его исполнения! С «Вечерком» получилось по-иному. Юрий Михайлович, казалось, влюбился в эту партитуру, дирижировал ее многократно – и в Москве, и в своих гастрольных поездках по стране, а затем под его управлением осуществлена была запись кантаты в «золотой фонд» Радио. Как досадно, что не сохранилось у меня записи ни одного из этих исполнений! Тем более, что осуществленная Арановичем «фондовая» запись – иными словами, та, которой надлежало навечно сохраняться в анналах Радио, – была размагничена сразу после того, как дирижер эмигрировал в Израиль.
Мы подружились с Юрием Михайловичем, я посещал едва ли не все его концерты в Колонном зале, в зале Филармонии. Аранович был по своему складу романтиком, его исполнения Шуберта, Листа были незабываемыми. И даже некоторые классические партитуры окрашивались у него явным отсветом романтизма. Там, помнится, в романтически-трагедийном ключе трактовал он знаменитую соль-минорную симфонию Моцарта.
Любимым композитором Арановича, о чем он не раз говорил мне, был Чайковский, что вполне соответствовало и моим приверженностям. В его интерпретации симфоний Чайковского впечатляли искренность чувства, сила эмоционального излучения. Он и вправду будто опалял своим жаром слушателей. И – самого себя.
Не раз доводилось мне бывать в доме Арановича, в его скромной, но очень уютной квартире на Ленивке, где всякий раз встречал кого-нибудь из влюбленных в его искусство молодых музыкантов. Здесь царила, как представлялось мне, атмосфера обожания дирижера.
Благодаря исполнению Арановичем «Вечерка» я оказался введенным в круг молодых музыкантов, вошел в мир большого искусства. Случилось это еще до того, как мне выпало счастье познакомиться с незабвенной Марией Израилевной Гринберг, которая участвовала в концертном исполнении моей оперы «Записки сумасшедшего», до того, как началось мое многолетнее сотрудничество с Театром на Таганке в пору его расцвета и сделался «своим» в кругу Юрия Любимова и его замечательных актеров, включая Владимира Высоцкого. Словом, моя дружба с Юрием Арановичем стала «визитной карточкой» в дальнейших моих встречах с такими мастерами, как Кирилл Кондрашин, Мария Гринберг, Дмитрий Шостакович, Геннадий Рождественский, Дмитрий Китаенко, Натан Рахлин.
Спустя годы мои попытки предложить Всесоюзному радио другие свои сочинения стали наталкиваться на отказ руководства. Говорили об их «нерадийности», не устраивал стиль моей музыки, избираемые мной тексты, не устраивала, надо думать, сама личность композитора… Так было в советские годы. А ныне, в пост-советские, стало и того хуже. Вместо преград идеологических перед композиторами воздвигнуты еще более ощутимые преграды – экономические. «Ищите спонсора» – таков сейчас традиционный ответ композитору из уст руководителей больших оркестров и хоров. Рассчитывать можно только на исполнение камерных сочинений с помощью друзей-музыкантов, ставших теперь знаменитыми, благодаря той дружбе, которая возникла еще во дни нашей юности в консерватории. Такие люди еще, слава Богу, есть.
В дни репетиций и премьеры кантаты «Вечерок» я по юношеской своей наивности полагал, что так и должно быть, что так всегда будет: композитор сочиняет музыку и предлагает свою партитуру дирижеру, и она незамедлительно исполняется. Сегодня, вспоминая о знакомстве с Арановичем, о его отношении к сочинению молодого, никому не известного автора – я расцениваю это как истинное чудо
Comentarios